| Главное | Политика | Экономика | Общество | Культура | Происшествия | Шоу-бизнес | Спорт | Технологии |
|
Новости шоу-бизнесаПодпишитесь на нашу рассылку Наш партнёрЖенская сеть myJulia.ru
|
|
Никто не расскажет больше детям "Про Глупую Лошадь"25.8.2009 00:30  Фото: с сайта israbard.netРената Муха Вчера, 24 августа, в Израиле на 76-м году жизни скончалась детская поэтесса Рената Муха. На протяжении последних лет она страдала от рака. Несмотря на это, она продолжала преподавать в университете и радовать детей новыми книгами. Муха Рената Григорьевна – уроженка Одессы. Она окончила Харьковский университет, защитила кандидатскую диссертацию и работала на кафедре английской филологии. Рената разработала методику обучения "сказочному английскому", которую успешно применила на Украине, а потом и в Израиле, куда она переехала в середине 90-х. Сама Рената утверждала, что в юном возрасте не собиралась заниматься поэзией, однако стала писать в 60-е годы. В 1968 году совместно с Ниной Воронель она выпустила сборник стихов "Переполох". Публиковаться Рената Муха стала после перестройки. Тогда вышли в свет ее сборники "Про Глупую Лошадь, Забывчивую Сову, Братьев-Бегемотов, Кота-который-не-умел-мурлыкать и Котенка-который-думал-что-он-тигр" (с Полли Кэмерон и Вадимом Левиным, 1993), "Гиппопопоэма" (1998), "Недоговорки" (2001), "Бывают в жизни чудеса" (2002).
Комментарии(всего комментариев: 5)[25.08.2009 17:39:39] Написал: jenya444 Заголовок хоронит Вадима Левина?
[25.08.2009 11:36:19] Написал: Галина Мазненко Рената МУХА * * * Как-то раз в одной стране Все решили больше не… Испуганная песенка слоненка В соавторстве с Вадимом Левиным. Мы с мамой В Африке живем, А в джунглях жизнь — не шутка: Там страшно ночью, Страшно днем, А в промежутках Ж у т к о. Крокодилова улыбка Вчера Крокодил улыбнулся так злобно, Что мне до сих пор за него неудобно. Сова Всю ночь, С темноты до рассвета, На ветке Сидела Сова. И песню сложила про это. А утром Забыла слова. Лось «Ну дела, — подумал Лось, — Не хотелось. А пришлось». Дождик Дождик тянется за Тучкой, Шепчет Тучке на ходу: «Мама, скучно, Мама, скучно! Мама, Можно я пойду?». Сосулька «По-моему, уже не та я», — Сосулька прошептала, тая. Короткое стихотворение про длинное путешествие В соавторстве с Вадимом Левиным. Вы ничего не слышали о Маленьком Пингвине? А он на Крайнем Севере, на Самой Крайней Льдине, Без валенок, расстроенный, стоит в снегу по пояс — Он шел на ужин к Бабушке и перепутал полюс. Попал на полюс Северный, а сам хотел на Южный, И вот стоит растерянный и, кажется, простуженный. На Самом Крайнем Севере, на Самой Крайней Льдине, Где не было до этого пингвинов и в помине, Где миллионы айсбергов, а может, даже тыщи, Где никакая Бабушка Пингвина не отыщет, Стоит Пингвин заброшенный, один в глуши арктической И ничего хорошего уже не ждет практически. Но тут пригрело Солнышко, и откололась Льдина, И к Бабушке в Антарктику доставила Пингвина. И кончилась история совсем не так уж плохо, Обрадовалась Бабушка, на радостях поохала: «Ну вечно происшествия! Ведешь себя как маленький! Уходишь в путешествие и забываешь валенки!». Потом Пингвин поужинал и понял окончательно: «Конечно, это здорово — гулять самостоятельно! Такое приключение мне в жизни пригодится: Могу теперь, пожалуйста, где хочешь заблудиться, Хоть сам, хоть вместе с Бабушкой… Хотя, пожалуй, лучше ей Гулять на Крайнем Севере лишь в Самом Крайнем Случае».
[25.08.2009 11:23:24] Написал: Галина Мазненко Лиора, спасибо за то, что привели это замечательное интервью. Удивительный человек и поэт покинул этот мир. Но остались её стихи...
[25.08.2009 2:55:03] Написал: Лиора Ган ОБНАЖЕННАЯ НАТУРА ПОЛИНА КАПШЕЕВА ЗАКРОЙТЕ ЗА МНОЙ РОТ! Началось с телефонного разговора. Так получилось, что несколько бывших харьковчан, не сговариваясь, очень советовали мне побеседовать с их землячкой Ренатой Мухой. Я поняла, что имя это мне знакомо: ассоциируется с песнями Никитина. Впрочем, об этом потом. А пока я звоню Ренате - и буквально после первых фраз восклицаю: "Я вас уже люблю!" Реакция моментальная: "Любите - женитесь. Во всяком случае, давай на "ты". Мы сговариваемся, что Рената приедет из Беэр-Шевы ко мне в Раанану, прямо с автобусной остановки позвонит - я выйду навстречу. Жду звонка примерно к десяти утра, но раздается он только в половине двенадцатого. "Рената, где ты? Я ужасно волнуюсь..." - "Совершенно напрасно. Я полтора часа гуляю по Раанане. Дело в том, что утром меня неудачно постригли, и я ждала, пока волосы отрастут. Знаешь, отросли". - "Я выбегаю. Умоляю: стой на месте, никуда не девайся!" - "Как получится..." - Рената, ну ты даешь. Видно, зря наши общие знакомые рекомендовали тебя как приличного человека. А еще с уважением называли тебя "профессиональным травилой". - Очень обидные и очень неправильные слова. Дело в том, что рассказчик - это не профессия, а призвание, которого почему-то в СНГ нет. - А Ираклий Андроников? - Он - чудо, но для того явления, о котором говорю я, его рассказы слишком гладки, отполированы, отшлифованы. Не хватает спонтанности или, по крайней мере, впечатления спонтанности. - Что же это за такое редкое явление? - Просто собираются люди, которым хочется что-то рассказать, - вот они и рассказывают. - Ну, такое часто можно наблюдать во время застолий. И поучаствовать можно. - Правильно, в нашей бывшей стране это начиналось с застолий. И тут же заканчивалось. В других же странах проходят фестивали рассказчиков, работают кружки, выпускаются специальные журналы. Впервые собираясь в Америку, думала, что там устным рассказом занимается, наверное, целая тысяча человек. Но оказалось, что разве только тысяча американцев этим не занимается - все остальные рассказывают байки. - И это так и называется - "устный рассказ"? - Когда я впервые в России писала в "Учительской газете" статью на эту тему, мне пришлось обогатить русский язык новым словом. Пожалуйста, продаю для будущих биографов: storytelling в переводе на русский - "сторителлинг". А что такое, чего хихикаешь? "Бодибилдинг" есть - а это чем хуже? - Но чем тебя не устраивает словосочетание "устный рассказ"? - Да не рассказ это, а рассказывание, в котором главное - не результат, а процесс. - А чем тебя не устраивает другое словосочетание - "профессиональный травила"? - Несочетаемостью. Получается (прошу тебя помнить, что я, все-таки, - доцент лингвистических наук) оксюморон. - Ой! - Ага! В словарь полезешь или рассказать? - Полезу в словарь, а ты расскажи. - Это когда определяемое слово с определяющим находятся в полном противоречии. Например: "живой труп". Так вот, "профессиональный травила" - и есть этот самый... повтори, пожалуйста! - Оксюморон. - Молодец, хорошо. Давай зачетку. - Я, между прочим, филфак закончила! - А что, у вас в Запорожье оксюморон не проходили? - Эка невидаль: стилистическая фигура, сочетание противоположных по значению слов (мое, кстати, определение поточнее твоего будет). Хотя в то время, когда мы его проходили, я занималась "сторителлингом" в курилке под лестницей. - Тогда тем более тебя не нужно убеждать, что травила, который от души рассказывает, получая от этого удовольствие, профессионалом быть не может. - Убедила. Но, скажи, как ты, доцент, стала заниматься подобными глупостями на полном серьезе? - Есть терпение, да? Тогда начнем сначала. Я сейчас вспомнила, как когда-то с моим постоянным соавтором детских стихов Вадимом Левиным мы решили перевести на русский сказку Киплинга "Краб, который играл с морем". Улучшив и отшлифовав Киплинга, мы придумали такую фразу: "Это было давным-давно, и даже - немного раньше, в день, когда все начиналось с самого начала, и даже само начало начиналось с самого начала". Мой "сторителлинг" тоже начался с самого начала. Или - даже немного раньше. Я родилась в семье, где были мама, папа, четыре бабушки и ни одного дедушки. Ну, куда деваются дедушки в советской стране с революциями, войнами, "посадками" - это понятно. А бабушки, родные и двоюродные, а также - тети, говорили на разных языках. Так как это происходило в Одессе, общий язык был именно одесским. Лучше всего им владела моя тетя Ида, которая прославилась своей фразой: "Их бин кайне националист (я - не националист), но фор мане нация (но за свою нацию) кэн их геен (я могу идти) фор (до) последней капли крови (переводить "до последней капли крови"?)" Между прочим, в те годы подобное утверждение было довольно смелым. Так вот, все бабушки говорили на этом одесском языке. Папа говорил и пел мне, когда я болела, на русском и украинском, а мама делала то же самое по-русски и по-немецки. Я выросла в понимании, что иностранный язык - это хорошо. Книжки начала читать по-немецки, в школе учила французский. А потом поступила на английское отделение факультета иностранных языков Харьковского университета. Я приготовилась к тому, что все будет хорошо и интересно: новые слова, новые книги, герои... Но меня ждала встреча всего с двумя героями. Если ты изучала английский язык, то тоже, наверняка, должна их знать: комрад Смирнов и... - Мистер Браун! - Точно. Эти двое кочевали из учебника в учебник. Комрад Смирнов, был, в зависимости от профиля вуза, то шофером, то строителем, то инженером, но всегда женатым на враче-члене партии, у них всегда было двое детей: девочка-отличница, мальчик-отличник. А мистер Браун, в отличие от комрада Смирнова, работал... Кем мог работать мистер Браун в учебнике иностранного языка? - Ой, не помню. - Стыдно! Мистер Браун во всех учебниках неизменно работал безработным. И если комрад Смирнов всегда жил в современной комфортабельной квартире со всеми удобствами, то мистер Браун квартиры не имел, посему и ночевал на скамейках в Гайд-парке - это уж обязательно. Надо тебе сказать, что когда много-много лет спустя я попала впервые в жизни за границу, и именно - в Лондон... - Хочешь сказать, что встретилась с мистером Брауном? - Почти. Я приехала туда по приглашению, и пригласившая меня дама сказала на присущем ей английском языке: "Ты можешь делать что угодно, жить здесь сколько хочешь, ездить куда глаза глядят. Прошу об одном: не смейся так громко, как ты это делаешь обычно". Я пообещала, но слова не сдержала, что бывает со мной редко. В какой-то из дней я поехала вместе с респектабельными англичанами в двухэтажном автобусе на прогулку по Лондону. Все было нормально, вела я себя хорошо, ни к кому не приставала. Но когда мы приехали в Гайд-парк, где на скамейках обычно ночевал безработный мистер Браун... Бедные попутчики-англичане... Почему я так громко смеялась, как ты думаешь? - Понятия не имею. - В Гайд-парке, во всяком случае, в том месте, куда нас привезли, не было скамеек. - Рената, с твоими очаровательными "сторителлингами" мы забудем, о чем говорили. - А нечего было со мной связываться. Ладно, возвращаемся в университет. Тексты были ужасно нудными. Мы их читали, переводили, отвечали на вопросы, меня же к концу первого семестра занимал только один вопрос: а что я вообще тут делаю? При своей хорошей памяти я совершенно не могла ничего запомнить, включая количество комнат и качество удобств в современной квартире комрада Смирнова. Я даже собралась уйти. И вот в один день, который я с полной серьезностью называю счастливым днем своей жизни, мне попалась маленькая английская адаптированная книжечка. Я ее открыла наугад - и прочла: "Слушайте, слышьте и понимайте, потому что это было и случилось, и произошло, когда все домашние животные были дикими. Но самым диким из всех диких животных был кот, который, размахивая своим диким хвостом, ходил по мокрому лесу сам по себе", - узнала? - Естественно. - И вот я, которая не в состоянии была удержать в памяти двух фраз про мистера Брауна, прочитав рассказик, запомнила его весь - и почувствовала непреодолимое желание с кем-нибудь немедленно поделиться этой историей. Я выскочила в коридор в поисках первого встречного, которым оказался студент математического отделения Володя Мацаев по кличке "Мац", живущий сегодня в Израиле. "Мац, - сказала я ему, - хочешь, сказку расскажу по-английски?" На это он мне ответил: "Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, я с английского только что сбежал, а от тебя и подавно уйду", - и пустился бежать. Но я его догнала, схватила за рукав и начала по-английски: "Слушайте, слышьте и понимайте..." Знаешь, Мац перестал сопротивляться - и дослушал сказку до конца. И все понял, хотя я ни слова не перевела. И очень скоро по университету пошла обо мне слава как о человеке, который рассказывает английские сказки по-английски, да еще и так, что это понятно окружающим. Приходили ко мне слушать эти несколько киплинговских сказок студенты с разных факультетов. - И все немедленно заговорили по-английски? - Не верь - чудес не бывает. Но относиться к языку они стали лучше. И ко мне - тоже. Один из них даже на мне женился, но самое обидное в том, что тот, который на мне женился и до сих пор женат, знал английский язык еще до встречи со мной . - Зачем он в таком случае на тебе женился? - Это уже другая, тоже очень интересная, история, которую я при случае охотно тебе изложу. А муж, уверяю, - с еще большей радостью. Вот так я начала собирать истории, которые мне хотелось рассказывать. Потом я, окончив вуз, училась в аспирантуре, потом работала на факультете иностранных языков. И когда у студентов возникали трудности с каким-то временем, определенным артиклем или пассивным залогом, я говорила: "Сказку хотите?" Рассказывала им сказку по-английски, они ее понимали, и, самое интересное, у них исчезали проблемы с артиклем и залогом. - Слушай, так ты - изобретатель методики? - Хочешь - смейся, хочешь - нет, но получилось так, что использование устного рассказывания в обучении иностранному языку придумала я. Советник Британского совета мне сказал: "Боже мой, идея давно витала в воздухе, но чтобы русские до этого дошли..." - То есть, ты - первая в мире? - Сколько там того мира? Уточним: не знаю, кто этот метод первым применил, но писать о нем начала я. Про мою методику узнали англичане и пригласили в Англию для исследований по этой теме. Тут же я получила приглашение в город Эксетер на международную конференцию преподавателей иностранного языка. Получилось так, что я приехала позже, обо мне объявлено не было, и на уроке, где я демонстрировала свои приемы, было немного людей. Но выступление удалось, после него ко мне подходили люди и спрашивали, где можно еще услышать мои рассказы. Тут оказалось, что вечером того же дня состоится фестиваль рассказчиков, меня пригласили выступить - и я очень быстро оповестила всех желающих. Фестиваль проводил Эндрю Райт, знаменитый педагог, писатель, художник и, как выяснилось, - рассказчик. В зале сидело человек сто, рядом с Эндрю было пустое место, которое занимал очередной выступающий. Перед началом Райт предупредил: "Никаких чужих и учебных историй. Только - личные". Я даже не очень расстроилась: мне просто стало совершенно ясно, что никакими силами, никогда и ни по какому поводу меня не заставят выйти, сесть перед этой сотней англичан, чтобы рассказывать им личные истории. Да не было у меня никаких личных историй! Я успокоилась, немного пожалела, что придут какие-то люди меня слушать - и не услышат, но злорадно подумала, что Райт каждого нового рассказчика сейчас будет тянуть за язык. Ничего подобного. Постоянно в кресле рядом с Эндрю оказывался очередной доброволец. Я в этот вечер, совершенно забыв, где нахожусь и зачем я туда пришла, услышала несколько совершенно пленительных историй. В самом конце фестиваля Эндрю Райт посмотрев на часы и опустевшее кресло рядом с собой, сказал: "Так, а что насчет этой русской дамы? Где Рената?" Я услышала какой-то хриплый крик: "No!" - это кричала я. Но Райт так призывно на меня посмотрел и сказал: "Ну, Рената..." Показал на это пустое кресло, а я подумала: "Боже мой, Британский совет заплатил за меня, за эту поездку, за эту конференцию, за эту гостиницу; я пригласила людей - и они услышат только это дурацкое: "No!" И я поднялась, буквально вытянув себя за шиворот, со своего места. Десять шагов, которые я проделала до этого пустого кресла, были, наверное, тяжелее, чем десять шагов Жанны Д.Арк до костра. В голове не было ни одной мысли. Я шла и приказывала каким-то своим воспоминаниям: "Так, сами разбирайтесь: я ничего не знаю". В общем, надеялась на чудо. А чудо, видимо, надеялось на меня. Я села в это кресло, а англичане смотрели на меня нехорошо. Хотя это было уже время перестройки и к русским относились нормально, но уж никак - не в качестве рассказчиков. "И что она нам расскажет?" - думали англичане, глядя на меня холодными стальными английскими глазами. И я начала с самого начала. Рассказать? - Конечно, рассказывай. Только, пожалуйста, по-русски. - Хорошо. Слушайте, слышьте и запоминайте. ПУТЕШЕСТВИЕ С РАБОМ. (Сказка, рассказанная англичанам). Когда-то Антон Чехов писал, что у него было трудное детство, и потом всю последующую жизнь он по капле выдавливал из себя раба. Я очень часто вспоминаю эти чеховские слова... Я сейчас впервые за границей. До этой поездки я совершенно официально входила в число невыездных людей. Никаких шансов поехать не было, и я договорилась с самой собой, что нет вообще никакой заграницы. Но вдруг - приглашение Британского совета. Единственное, что требовалось от университета, - купить мне билет в Лондон. И я впервые в жизни отправилась в иностранный отдел, который занимался поездками и явно чем-то еще. Благодаря перестройке в иностранном отделе, моей поездке не сопротивлялись. Мне сообщили, что заказан билет в бизнес-класс. Я много путешествовала по Союзу - в поезде, на лодках, на лошадях, пешком, но в самолетах летала всего пару раз: в Одессу и обратно. Что такое бизнес-класс, хорошо это или плохо, - я не знала. Но само слово "бизнес" у нас в стране приобрело отрицательную смысловую окраску. Я взяла этот билет, не задав никаких вопросов (вы можете удивиться, почему я не спросила в иностранном отделе, что такое бизнес-класс. Объясняю: иностранный отдел - не то место, где нужно задавать вопросы. Наоборот, желательно постараться, чтобы их не слишком много задавали тебе). Я пошла домой заниматься делом, ставшим для меня последние два месяца привычным: волноваться. Обо всем на свете: кому чего повезти в подарок, что с собой взять, и – вообще... Муж моего волнения не одобрял чрезвычайно. Вообще мой муж все во мне не одобряет. Я даже думаю иногда, что он женился на мне именно для того, чтобы иметь постоянный повод для неодобрения. И в этот раз он орал, чтобы я, получившая такое престижное приглашение, прекратила нервничать и чтобы немедленно выдавила из себя раба. В назначенный день я пришла в аэропорт с четырьмя чемоданами. (Лиора, в этом месте впервые раздался хохот. Теперь-то я знаю, что главное удовольствие для иностранца, едущего хорошо проводить время, - тащить с собой поменьше барахла. И дальше в рассказе пошел двойной план, такое шизофреническое раздвоение ситуации. Продолжаю): …Пришла с четырьмя чемоданами, четырьмя бутылками водки, четырьмя килограммами сыра, четырьмя метрами колбасы", - тут слушатели уже не смеются, а просто лежат на полу. Вот они смеются, а что бы в этом месте, как ты думаешь, спросил советский человек? - "А чего так мало с собой взяла?" Рената, пожалуйста, не отвлекайся. Что было дальше? И - при чем тут раб? - Дальше я рассказываю англичанам: Оказалась я наконец в своем бизнес-классе с одной сумкой, остальное все в багаж сдала, а надо вам сказать, что денег английских у меня с собой не было ни копейки, в смысле, ни пенса: меня должны были встретить в аэропорту Хитроу и обеспечить необходимым. Зато у меня было целых четыре тысячи рублей - именно столько тогда меняли. Я села в свое кресло, и раб внутри меня чего-то начал гундосить, спрашивая, что делать, если что-то придется покупать. Я его успокоила, заверив: ничего покупать мы с ним не будем. Летим, сижу, в окошко смотрю, на бизнесменов - боюсь: отрицательная окраска, помните? Вдруг слышу стук колес. Поднимаю глаза - стоит стюардесса со столиком на колесиках, а на столике... бутылки, бутылки, бутылки! Да я сроду таких не видела: зеленые, красные, синие; длинные, короткие; разноцветные, чем-то перевитые. Она мне по-английски: "Виски, коньяк, шампанское?" Кричу: "Нет!" - а раба успокаиваю: "Да не бойся ты, что я, ненормальная?" Она мне: "Сухое вино, красное, белое; сок апельсиновый-лимонный-грейпфрутовый..?" Я: "Нет, нет, нет!" - даже охрипла. Тут она мне предлагает последнее: минеральную воду - и я как-то срываюсь, решив, что за минеральную-то воду меня не повесят. С удивлением слышу собственный голос, произносящий: "Yes". Стюардесса, по-моему, удивилась больше меня, но открыла мне бутылку минеральной воды, которую я, отмахнувшись от раба, выпила без всякого удовольствия. Жажда не прошла, настроение испортилось, продолжаю смотреть в окно. При этом успокаиваю раба: "Все, все. Раз сорвалась, но больше... Не волнуйся." Посидели мы так с рабом минут пять - стук колес. Передо мной опускается столик с двумя подносиками, а на них я вижу вещи, которые в то время могла найти только в словаре. Как сейчас помню: четыре сорта ветчины, один из которых оказался колбасой, два сорта сыра, два цвета икры в двух половинках одного яйца. Я, конечно, рабу обещаю: "Ничего не бойся: все будет хорошо". Ну, посмотрела я на эту ветчину-колбасу, ну, понюхала - а что, нельзя? Короче говоря, когда я в очередной раз повернулась от окна - пустой был подносик. Съела... Мы скисли с рабом уже оба: одно дело - минеральная вода, другое - четыре вида колбасы и двух цветов икра. Когда стюардесса подошла ко мне в следующий раз с этими ненавистными колесиками и спросила: "Мясо, цыпленок, рыба?", - я твердо решила, о чем и рабу сообщила: пусть посадят, так хоть нажрусь перед этим. Правда, выбрала то, что считала самым дешевым блюдом меню: рыбу. (В этом месте моего рассказа все сто англичан опять со смеху упали со стульев на пол: рыба-то в Англии дорогая.) Я думала: мойву дадут жареную, а привезли осетрину. Но к концу этого обеда вдруг начала во мне какая-то сумасшедшая надежда шевелиться. Я уже рассмотрела этих бизнесменов, которые пили далеко не минеральную воду и уж больно спокойно все поедали, и появилась у меня в мозжечке дерзкая мысль: "А вдруг это все - бесплатно?" И тут так тошно стало... Господи Боже, первый и, скорее всего, последний раз в жизни еду за границу этим самым бизнес-классом, и уже привалило счастье: и икра, и ветчина - и то не сумела воспользоваться. Но я сказала рабу: "Знаешь что? Если еще что-нибудь принесут - все возьму. И вот не лезь, понимаешь?" Между прочим, принесли. Черный кофе, которого мне нельзя, и черный торт, который ненавижу. Из вежливости что-то по тарелке размазала и с тяжелым сердцем повернулась к окну. Лететь еще минут сорок - все уже, думаю. Нет, не все. Опять слышу стук колес. Поднимаю голову (чего мне уже терять-то?) - стоит стюардесса, у нее на столике дикой красоты бутылки водки, горлышки которых обвиты янтарными ожерельями. Сейчас я объясню, почему это меня привело в такой экстаз. В Англии у меня к тому времени уже были знакомые, и хотели-то они от меня в подарок именно водку и янтарные ожерелья. Водки четыре бутылки, как известно из предыдущего изложения, я купила, хотя надо было мне гораздо больше, а ожерелий не достала. Я сказала рабу: "Вот тут-то мы отыграемся! Молчи теперь." Помню, что в правой руке у меня была книга, но я почему-то не догадалась ее положить, а левой рукой через правое плечо схватила одну бутылку с ожерельем (бусы - для Рут, водка - для ее мужа Кристофера), протянула руку опять и цапнула вторую бутылку с ожерельем (для Лиз с женихом), потянулась в третий раз (подарю ожерелье Энн, у которой, правда, мужа нет, но есть брат, которого я не знаю, - для него бутылка). А потом вспомнила, что у меня нет янтарного ожерелья, и взяла четвертую бутылку: я давно мечтала о таких бусах, а водку кому-нибудь подарю. Тут стюардесса сказала, что с меня не помню сколько, но - фунтов. Все наше общение до сих пор шло на хорошем английском языке, но сейчас я услышала свой голос, спрашивающий по-русски: "А рублями нельзя?" И стюардесса вдруг тоже перешла на русский: "Вы шо?" - и покрутила пальцем у виска. И медленно и так же неловко я поставила назад бутылку с ожерельем для Рут и водкой для ее мужа, и бутылку с ожерельем для Лиз и водкой ее жениха, и бутылку с ожерельем для Энн и напитком для ее брата, и последнюю, с ожерельем для себя и водкой для кого-то... А через двадцать минут мы уже были в аэропорту Хитроу, в зал которого я вошла с четырьмя чемоданами, четырьмя метрами колбасы, четырьмя бутылками водки и рабом внутри себя. - Рената, что смешного? - И мне до сих пор непонятно, чему так смеялись англичане. Более того, наутро я проснулась знаменитой. За завтраком ко мне подскакивали люди, которые говорили, что ничего смешнее (смешнее!) они в жизни не слышали, что на следующей конференции, которая состоится в будущем году в Париже, для моих рассказов нужно выделить целый вечер (тут уже смеялась я). Те несколько месяцев, которые еще пробыла в Англии, я беспрерывно рассказывала о том, как рассказывала эту историю. И, знаешь, неожиданно оказалось, что мое рассказывание почему-то интересно, по крайней мере, англичанам. Позже выяснилось, что - не только им. Я даже принимала участие в Международном фестивале рассказчиков, но это опять отдельная история. По-моему, очень интересная, но длинная. - Тогда, чтобы не испортить, оставим ее на следующий раз. У тебя ведь есть совсем короткие веселые истории. Музыкальные. - Между прочим, над этими историями первым начал смеяться Советский Союз. А произошло все опять неожиданно. Однажды мы с мужем и двумя сыновьями, Митей и Алешей, плыли на байдарке. Мужики гребли, мне не доверили. Дело в том, что в своих предыдущих плаваньях мне удалось в течение одного дня перевернуть лодку трижды. Должна сказать, очень опасная возникает ситуация, когда несешься на лодке, в лицо тебе дует ветер, волосы развеваются, представляешь себя высокой, стройной, изящной... В общем, с тех пор мне в лучшем случае давали порулить. Итак, мы плыли. Стояла плохая погода. Было скучно, я попросила сына: "Алеша, дай бутерброд с сыром". Сын нырнул в нос лодки, поковырялся и сказал: "А сыра нет". Поплыли дальше, ребята гребли, уключины скрипели. Моросило, стояла плохая погода, было скучно. Я попросила второго сына: "Митя, дай хоть бутерброд с маслом". Митя нырнул в нос лодки, пошарил в мешке, вернулся и сказал: "Мать, а масла нет". Дальше я никого не попросила ни о чем. Уключины скрипели, погода не исправлялась, и примерно метров через двести у меня оказалось такое произведение: Стояла плохая погода, На улице было сыро. Шел человек по городу И ел бутерброд без сыра Была в этом произведении и часть вторая: Стояла плохая погода, На небе луна погасла. Шел человек по городу И ел бутерброд без масла. И наконец - часть третья: Стояла плохая погода, Сердито хмурилось небо. Шел человек по городу И ел бутерброд без хлеба. Сын Алеша первым заметил, что это - стихи о продовольственной программе. Я приехала на работу, и сообщила новость: наврала, что вся Москва поет модную песню о продовольственной программе. Прочитала коллегам эти стихи, скрыв, что они мои, - все смеялись. А у меня привычка: все, что пишу, дарю Сергею Никитину в надежде, что он сочинит хорошую песню, которой я смогу всюду хвастаться. Послала ему и "Бутерброд". И вот как-то сидим мы с друзьями, смотрим телевизор - Никитины выступают. "Ага, - ляпнула я, - вот возьмут сейчас и исполнят мой "Бутерброд". "Ври больше!" - сказал приятель, но Никитин ударил по струнам и начал петь: "Стояла плохая погода..." Когда я опомнилась, увидела, что выступают Таня с Сережей не в каком-нибудь клубе, а в зале Чайковского. "Ничего себе, - подумала я, - мы с "Бутербродом" залетели..." Сергей поет: "На улице было сыро..." - камера едет по залу. Сергей поет: "Шел человек по городу и ел бутерброд..." - камера останавливается на Гайдаре, который подсказывает: "... с сыром!" А Сережа исправляет: "Без сыра, Егор Тимурович, без сыра!" Я не знаю, какая у Гайдара сейчас политическая платформа, но он так замечательно смеялся, что если бы я жила в России, - обязательно пошла бы за него голосовать. Потом я еще несколько раз слышала "Бутерброд" по телевизору, а когда я приехала в Бостон, оказалось, что в то же время там гастролировали Никитины. На концерте они исполнили "Бутерброд", а потом Сергей, зная, что я - в зале, сказал: "Зажгите свет. Реночка, встань. Слушай, в этом стихотворении тебя уже совсем не осталось. Народ его подхватил и поет свои варианты". Кстати, один вариант мне очень нравится: Стояла плохая погода, Разруха, чернуха, порнуха... Шел человек по городу - Сергей Никитин под Мухой. - Слушай, а почему ты - Муха? Это, что, кличка? - Конечно, Муха в сочетании с именем Рената очень напоминает кличку. На самом деле, это - моя девичья фамилия. У меня всегда была в жизни твердая цель: выйти замуж за человека - не миллионера, не бизнесмена, не профессора, но чтобы его фамилия сочеталась с именем Рената. Даже чуть ни вышла замуж за слесаря с фамилией Деонега - не захотел он на мне жениться. Рената Деонега, представляешь? Не получилось... - А что получилось? - Рената Ткаченко. Я договорилась так со своими фамилиями: если случаются детские стихи, подписываюсь Рената Муха, а если какая-нибудь научная работа, - Рената Ткаченко. - Слушай, а в Израиль ты приехала на гастроли - байки свои рассказывать? - Да ты что! Я репатриантка, правда, живу здесь еще совсем недавно. Очень счастлива, что встретила старых друзей, которых не видела кучу лет: Азбеля, Воронелей, Златкисов... Причем, друзьями-то моими они остались, а старыми не стали. - Рената, а у тебя есть любимая история? - Знаешь, в Бостоне у меня брал интервью прекрасный журналист Леня Песок - и задал тот же вопрос. Я сказала тогда, а сейчас повторяю, что эта история не моя, а моего друга Фимы Бейдера. Фима родился в Одессе. Думаю, что в Израиле не надо рассказывать, насколько это особенный город. Как и не надо рассказывать, что одесситы очень любили частное обслуживание и торговлю задолго до всех этим приватизаций. Поэтому, например, если надо было постричься, шли не просто в парикмахерскую, а к кому-то, у кого была знакомая парикмахерша. А если надо купить спички, то незачем ходить в магазин: отправлялись к кому-то, кто в магазине покупал спички, перепродавал - и на этом делал маленькое дело. Ну и, конечно же, с врачами - то же самое…Однажды Фима Бейдер, тогда еще очень молодой человек, сидел с кем-то в кафе, разговаривал, ел мороженное и машинально расшатывал беспокоивший его зуб. И вдруг обнаружил, что нечаянно его вырвал. Он ужасно испугался, и с этим зубом в руке помчался к знакомому зубному врачу. Знакомый дантист был знакомым врачом не только Фимы Бейдера - в приемной сидела целая очередь. Фима, же, размахивая зубом, стал ломиться в дверь кабинета, а другие больные начали кричать на одесском языке. И тогда вышел врач и сказал: "Ша, шо такое? Шо тут происходит? Вус титсах?" Фима Бейдер ответил: "Они черствые люди: я вырвал зуб - и не знаю, что мне делать". Врач ответил: "Я вам скажу, что надо делать: идите ко мне в помощники". Фима попытался разъяснить: "Нет, вы не понимаете: я сам себе зуб вырвал". Врач ответил: "Тогда, молодой человек, я сильно извиняюсь - вам надо работать самостоятельно". И вот, рассказав в Бостоне эту чужую историю, я вдруг вспомнила свою. В каждом городе есть замечательный остряк, который острит всегда, безошибочно и на самом высоком уровне. И у нас был такой - Яков Михайлович Гордон, пусть земля ему будет пухом. Каждая его острота могла обогатить любую эстраду. Единственный недостаток - Яков Михайлович слишком много их всегда произносил. В день, о котором идет речь, я очень спешила: опаздывала на телевидение, а до этого мне надо было забежать к Якову Михайловичу за какой-то книгой. Я позвонила в дверь, он открыл, я выпалила, что спешу, он дал мне книжку и - остроту, остроту, остроту... Гордон был намного старше меня, прервать его казалось неудобным. Я подыхала сразу со смеху и от ужаса: опоздать на телевидение - это, знаете... Вдруг хозяин на мгновение остановился, чтобы перевести дух, - и я "встряла": "Ну, я пошла. Закройте за мной рот". Только внизу я сообразила, что произнесла. Так вот, я в Бостоне рассказала Лене эти две истории и предложила выбрать. Подумав, он спросил: "А третьей нет?"
[25.08.2009 2:10:14] Написал: Лиора Ган Интервью в интертьере Лиора Ган (Полина Капшеева) «Я ВСЕХ ЛЮБЛЮ, И МНЕ ВСЕХ ОЧЕНЬ ЖАЛКО» Муха. Лучшей фамилии для автора «Гиппопопоэмы», книги стихов «для быв-ших детей и будущих взрослых», не придумаешь. Самое забавное, что ее никто и не придумывал: просто Рената подписывает стихи своей девичьей фамилией. Элементарное раздвоение личности: автор методики преподавания английского с помощью устного рассказа - академическая дама Рената Григорьевна Ткаченко, автор дивных стихов - вечный ребенок Рената Муха. «А книжка какова?» - спросите вы. Можно было бы обратиться к классике: «Эта штука сильнее, чем «Фауст» Гете». А можно сказать проще: оторваться не-возможно. Хотите примеры? Один Осьминог подошел к Осьминогу И в знак уваженья пожал ему ногу Или: «Я Вас очень прошу», - Написал мне Чудак И поставил в конце Попросительный знак. Очень хочется цитировать и цитировать, но передо мной сидит автор и лежит замечательно изданная книжка, «о необходимости которой так долго говори-ли». - Рената, а ведь действительно говорили очень долго. Как ты думаешь, почему такое огромное количество людей с нетерпением ждало выхода в свет «Гиппо-попоэмы»? - Неужели ждали? Я заметила другое: множество людей делало - и сделало - все для того, чтобы книжка появилась. Я помню слова Черчилля, сказанные по по-воду какой-то воинской победы, - попробую процитировать близко к тексту: «Нечасто случается, что столь немногие могли сделать столь многое для столь многих». В моем случае получилось наоборот: столь многие сделали для столь немногой меня столь много. - Но почему народ так старался? - А ты сама почему на меня давила, торопила, программы делала, со всякими людьми знакомила? - Из чисто эгоистических соображений: я обожаю твои стихи, а в книжке их читать намного приятнее, чем на отдельных листочках. А в общем, наверное, израильское русскочитающее человечество слилось в едином порыве дабы противостоять забвению великолепных образчиков детской поэзии. Результат превзошел все ожидания. Как излагаю? - «Хорошо излагает, собака!» - «Учитесь, Киса!» Знаешь, я вдруг засомневалась: правильно ли твою поэзию считать детской? - И я сомневаюсь. Сама я себя никогда не считала детским поэтом. Да и вообще поэтом себя с трудом признаю. - Нашла время скромничать. - Ладно тебе - ишь какая строгая... Почему же мои стихи детские? Потому что в них зверей много? Так и взрослые звери тоже попадаются... Думаю, чисто дет-ской литературы вообще не существует: есть книги для взрослых, а есть и для взрослых, и для детей. Когда-то Маршак сказал Вадиму Левину: «Если стихи нравятся только детям, - очень может быть, что это - не стихи. Если нравятся только взрослым, - вовсе необязательно, что стихи хороши. Но если нравятся и детям, и взрослым, - все в порядке». - Ну, твоя книга - в полном порядке. - Так она и адресована бывшим детям и будущим взрослым - это вовсе не шут-ка. - Твои персонажи неизменно вызывают сочувствие: «Едят ли Дятлы Червяков?» - Спросил Червяк. И был таков. Да любое возьми: «По-моему, уже не та я», - Сосулька прошептала, тая. И что это они у тебя такие несчастные? -...Дочка моих друзей, прелестная тихая еврейская девочка Сашенька, росла очень грустным ребенком. Однажды ее спросили о причине грусти, и она отве-тила: «Я всех люблю, и мне всех очень жалко». Вот и я всех люблю, и мне всех очень жалко. Обладаю утомительным умением: немедленно ставить себя на ме-сто человека. Или зверя - неважно. Когда художник Арсен Даниэль принес пер-вый вариант рисунков, два персонажа мне не очень понравились. Я сказала: «Своих героев я жалею. А вам этого крокодила по-моему, жалко не было». Ар-сен рисунки забрал и переделал - по-моему, получилось потрясающе. - По-моему, тоже. Но, скажи, как у тебя рождаются сюжеты? - Иногда встречаю какое-нибудь слово и тоже начинаю его жалеть: «Какое бед-ное слово - оно никогда не бывало в стихах». Это же несправедливо: другие слова - в стихах, а оно - нет. И тогда я сочиняю стихи с этим словом. А бывает и по-другому. Недавно мы с мужем и нашим другом ехали в машине. Я вышла - и в голове вдруг прямо-таки протанцевалось: «Ну, дела, - подумал лось. - Не хотелось, а пришлось». Мои мужчины расхохотались. Я даже обиделась: «Чего смешного?» А муж го-ворит: «Ты ничего не понимаешь: это ведь жизненное кредо всякого настояще-го мужчины». Теперь я использую эти строчки в качестве теста: засмеялся че-ловек - значит, настоящий мужчина. Правда, несколько растерялась: многие женщины тоже смеются. И дети. - А как дети вообще реагируют на твои произведения? - Как правило, если и смеются, - только в тех случаях, когда при них сидит взрослый. И еще очень радуются, когда встречается слово, принадлежащее к «страшилкам». Например, точно знаю: стихи Чуть-чуть похудеть захотелось скелету И он ради этого сел на диету - неизменно вызывают у детей бурный восторг. Их мало волнует диета, но слово «скелет» - это да. Чтобы потрафить слушателям, мне пришлось развить эту тему и сочинить совсем уж детское стихотворение: Шел скелет к скелету в гости И стучал о крышку костью. Можно похвалиться? Иногда достигаю такой головокружительной высоты, что читаю стихи - и дети уже смеются. Даже - без скелета. - Ты считаешь смех адекватной реакцией на твою поэзию? - Как раз я-то не считаю. - И я не считаю. - Спасибо тебе большое. Но многие почему-то считают... Нет, я не думаю, что мои стихи должны обязательно вызывать смех. Вот ты слушаешь - тебе стано-вится жалко? - Жалко? Пожалуй, нет: мне становится хорошо. - А вот это уже - самый высший комплимент: лучше не скажешь... Можно тер-мин позаимствовать? Иногда, проводя много времени с детьми, замечаю, что им становится если и не хорошо, то - лучше. - Как я понимаю, не только детям становится лучше, но и сами они хуже не ста-новятся. Во всяком случае, я совершенно согласна с Игорем Губерманом, за-вершившим крошечное послесловие к твоей книжке фразой: «После таких сти-хов невозможно вырасти полностью плохим человеком». - Знаешь, прочитав это, я, честно говоря, даже всплакнула. - А что почувствовала, впервые книжку в руки взяв? - Мои эмоции документально зафиксированы на автоответчике издателя Марка Галесника. Кстати, о моем издателе. По-моему, он совершил подвиг. Марк дей-ствительно очень хотел сделать сборник ярким, нарядным, праздничным - и сделал. Между прочим, и с Галесником, и с Арсеном Даниэлем мы ведь позна-комились на презентации твоей книги. - Мне была очень приятно, когда ты, прожившая к тому времени в Израиле все-го несколько месяцев, приехала на столь важное для меня мероприятие. Твое появление произвело настоящий фурор: к сцене потянулись Бовин, Губерман, Галесник, - и все они наизусть «шпарили» твои стихи. - А потом подошел парнишка: «Дайте мне слово: если будете выпускать книжку - иллюстрировать позовете меня». Говорю: «Слово? Нате». Я не знала, кто он такой, и, собственно, не думала ни о какой книжке. Спрашиваю у Галесника - он говорит: «Даниэль». С Юликом Даниэлем мы встречались, и воспоминания об этих встречах мне очень дороги, а тут - такое совпадение... И, знаешь, не было человека, который не сказал бы, что мою книжку иллюстрировал великолепный художник. - А что вообще говорят? - Разное. Самый распространенный отзыв: «Шикарная книжка! Такая бумага, такая обложка, такие рисунки». Отзыв более квалифицированный: «Особенно понравились предисловие Эдуарда Успенского и послесловие Игоря Губерма-на». - Самое время спросить: про что книжка-то? - Ох, и вопросик... Наверное, опять же, про то, что всех надо понимать и всем надо сочувствовать. Про то, как грустить улыбаясь и улыбаться с грустью. Еще про то, что времена и ситуации меняются, а что-то вечное остается неизмен-ным. А еще - про мою жизнь. - Странная, в таком случае, у тебя жизнь... - У всех жизнь странная. Другое дело, что не каждый способен видеть прежде всего смешное. - Ну, в этом деле ты - большой мастер: любую личную драму воспринимаешь с юмором. - Да это не мастерство - замедленная реакция. Сначала вижу светлое, потом по-темнее, еще темнее, а к тому времени, как дохожу до совсем темного, светлое, накопленное раньше, побеждает. - Жизнь свою считаешь счастливой? - Безусловно. Даже обижаюсь, когда в этом сомневаются. - Не любишь, когда тебя жалеют? - Когда грамотно жалеют - через моих Тараканов, Червяков, Жаб, - еще как люблю! Но когда считают мою жизнь несчастливой - ну уж нет! Разве не счаст-лив человек, который сохранил друзей с молодости и приобрел новых? Чело-век, у которого установились доверительные отношения с вещами, зверями и явлениями природы? - А с человечеством? Ты согласна, что оно состоит не из одних только доброже-лателей? - О, да. Я даже знаю, почему: Когда вам гадит троглодит, Ведь что-то им руководит! - Но тебе троглодиты, вроде бы, гадят не так и часто. - Наверное, мое чувство юмора им мешает. - А тебе? - Ты попала в самую точку. Муж всегда меня предупреждает: «Помни, что не у каждого человека есть чувство твоего юмора». - Здесь впору процитировать услышанный однажды тост: «Главная роскошь - человеческое общение. Выпьем за Реночку как предмет роскоши!» - Да, это Ниночка Канторович сказала когда-то... А почему ты не спрашиваешь о моем любимом литературном жанре? - Догадываюсь: поэзия для бывших детей и будущих взрослых. - А вот и нет! Мой любимый литературный жанр - давать интервью. До сих пор я себя считала жуткой оригиналкой, но вчера меня познакомили с девочкой, у которой излюбленный жанр - заполнение анкет. - Почему ты вдруг заговорила о жанре интервью? - Потому что интервьюеры всегда шли ко мне с установкой: чтобы было смеш-но. Мне все время хотелось дать несмешное интервью. И вот, кажется, наконец удалось. - Относительно. Во всяком случае, я изо всех сил сдерживаю желание перейти на байки, рассказывать которые ты великая мастерица... Но мы с тобой, между прочим, так и не выяснили: почему народ так ждал выхода «Гиппопопоэмы»? - Ну, мать, тут без байки не обойтись. Как тебе уже известно, я долгое время яв-лялась автором одного единственного стихотворения. - Про ужа? Вспомним: Бывают в жизни чудеса - Ужа ужалила Оса. Ужалила его в живот, Ужу ужасно больно. Вот. А доктор Еж сказал Ужу: «Я ничего не нахожу, Но все же, думается мне, Вам лучше ползать на спине, Пока живот не заживет. Вот». - Все правильно. Вадим Левин, возглавлявший нашу, знаменитую не только в Харькове, литературную студию, вечно надо мной издевался. Заставлял читать «Ужа», потом просил почитать что-то еще и в финале неизменно подводил итог: «Известный поэт, а ничего не пишет». Травля продолжалась очень долго... На десятилетие студии мы пригласили англичанку мисс Энн Нэпп, блестяще знавшую русскую литературу и язык. Кроме всего прочего, она услышала традиционный монолог Левина, после чего вышла к трибуне. «Я хочу вам со-общить, что Западный мир сейчас переживает литературную сенсацию. В тече-ние многих лет все зачитывались детскими романами, фамилии автора которых никто не знал: он скрывался под псевдонимом. Недавно этот человек умер, а псевдоним так и не раскрыт... Я никогда не думала, что, приехав в СССР, встречусь с обратной ситуацией: автор широко известен, а произведений нет».
Добавить комментарийДля добавления комментария заполните все поля формы:Смотрите еще:
|
|
Тайны дняПоиск
ПопулярноеКулинарные рецепты на Поваренке |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Главное | Политика | Экономика | Общество | Культура | Происшествия | Шоу-бизнес | Спорт | Технологии |
|  | | ©2008 Интерновости.Ру, проект группы «МедиаФорт» Редакция сайта: info@internovosti.ru. Общие и административные вопросы: info@mediafort.ru Информация на сайте для лиц старше 18 лет.  Перепечатка материалов допускается при наличии активной ссылки на Internovosti.ruСвидетельство о регистрации СМИ Эл №ФС77-32298 |
| |
